Неприкаянный призрак в поисках гармонии.
Что это такое? Это краткий конспект книги Валерия Аграновского «Профессия — иностранец», цитаты и свои комментарии. Если у вас есть возражения или свои комментарии — добро пожаловать в обсуждение)))
«Профессия — иностранец» — книга про реального нашего резидента-нелегала, Гордона Лонсдейла. Знающие люди говорят, что книга правдивая и отличная, только не стоит читать послесловие — «Детектор правды» — там враки, как автора заставили и он на самом деле антисоветчик. Я сунулась туда, но там скука смертная, как и в мемуарах нью-йоркского эмигранта-таксиста-писателя.
Цитаты будут идти с отступом и синим цветом.
Картинки из пародии на бондиану и прочие фильмы — из «Чака».
Ну, поехали!
читать дальше
Отличная фраза из детективом про непроницаемость лица:
Смешной диалог писателя с заказчиками книги о резиденте:
Напоминает бондиаду))) Привожу из-за манеры ведения диалога)))
Цели и «оправдания» резидента:
Любому человеку нужно оправдание, знать, что он делает хорошее, благое. Более того, лучшие разведчики — те, кто делает это из-за идеологии, а не из-за денег или выгоды. Даже Джеймс Бонд знает, что он спасает мир, спасает Англию)
Качества:
Роль:
До взрыва остались секунды...
Полковник Кейси считает, что многого можно добиться не улыбкой, а оружием...
Разведчики близки по специфике к журналистам. Например, может ли журналист без согласования с руководством продлить командировку, изменить ее маршрут или цель? Разведчики — тоже: разрешения нам, возможно, и не обязательно испрашивать, но информировать Центр необходимо. О задержке с отъездом, о прибытии раньше времени, о передаче и получении информации, о любых изменениях в своей жизни.
Наилучшие прикрытие для разведчика — профессия журналиста.
Центр — это солидный аппарат с множеством различных служб, его структура архисекретна, даже для резидентов, они не знают своих непосредственных начальников и выше.
Отличить нового начальника от старого можно только по почерку и стилю работы.
Резидент (шеф) вербует агента (помощника, могут быть помощники свои, из Центра), делая вид, что не вербует, а покупает нужную информацию и больше они не увидятся. Но потом может шантажировать фактом продажи. Агент может не знать к какой стране относится «шеф».
Агентами, у которых имеет смысл покупать информацию, являются: «служащие в военном ведомстве на невысокой, но ключевой должности, дающей доступ к информации, не выслуживается в старшие офицеры, носит амплуа неудачника (не сумел, положим, окончить академию генштаба, так как болезнь отняла «лучшие годы»), любит выпить (а это дорого стоит!), имеет слабость к женскому полу (что тоже не дешево!), критически относится к своему правительству и лояльно к правительству резидента».
Но вообще для вербовки предпочитают идейных людей, так как идейная основа «прочнее меркантильной, гарантирует от провала и украшает достижение цели не низменными, а вполне достойными методами».
Помощник, встречаясь с шефом и передавая ему информацию, должен думать, что имеет дело с таким же рядовым агентом, как и он сам.
Встреча с агентами или помощниками, обмен информацией/деньгами и пр.
Перед операцией резидент думает только о ней: никаких ностальгий, рефлексий и пр. Посторонних мыслей в голове не остается. Продумываются все мелочи. На место встречи резидент приезжает заранее, убеждаясь, что нет слежки.
В отличие от фильмов разведчик не переодевается, не гримируется и пр. Ему не нужно никуда тайно проникать.
Разведка — это не приключения, не какое-то трюкачество, не увеселительные поездки за границу, а прежде всего кропотливый и тяжелый труд, требующий больших усилий, напряжения, упорства, воли и выдержки, серьезных знаний и большого мастерства.
Работа разведчика — скучная: анализ данных, взятых из газет и других официальных источников информации. Если и достаются сверхсекретные документы, то с непременным условием, чтобы это приобретение не ставило под угрозу сеть агентуры и каждого агента в отдельности.
И у разведчика зачастую нет никакого оружия.
«Профессия — иностранец» — книга про реального нашего резидента-нелегала, Гордона Лонсдейла. Знающие люди говорят, что книга правдивая и отличная, только не стоит читать послесловие — «Детектор правды» — там враки, как автора заставили и он на самом деле антисоветчик. Я сунулась туда, но там скука смертная, как и в мемуарах нью-йоркского эмигранта-таксиста-писателя.
Цитаты будут идти с отступом и синим цветом.
Картинки из пародии на бондиану и прочие фильмы — из «Чака».
Ну, поехали!
читать дальше
Стиль
Отличная фраза из детективом про непроницаемость лица:
«Ни один мускул не дрогнул на его лице».
Смешной диалог писателя с заказчиками книги о резиденте:
— Не понял: откуда Л. знает немецкий язык? Обычная школа?
— Нет. До войны он четыре года прожил с родителями в Германии, учился в немецкой «шуле».
— Что я могу писать о резиденте Д.?
— Ничего, кроме того, что он Д.
— Но минуло более тридцати лет… Хотя бы он жив?
— Да. В том-то и дело.
— Нет. До войны он четыре года прожил с родителями в Германии, учился в немецкой «шуле».
— Что я могу писать о резиденте Д.?
— Ничего, кроме того, что он Д.
— Но минуло более тридцати лет… Хотя бы он жив?
— Да. В том-то и дело.
Напоминает бондиаду))) Привожу из-за манеры ведения диалога)))О резиденте и пр
Цели и «оправдания» резидента:
Любому человеку нужно оправдание, знать, что он делает хорошее, благое. Более того, лучшие разведчики — те, кто делает это из-за идеологии, а не из-за денег или выгоды. Даже Джеймс Бонд знает, что он спасает мир, спасает Англию)
«Я разведчик! Я не выискиваю в чужой стране слабые места с точки зрения экономики, военного дела или политики, чтобы направить против них удары. Я собираю информацию, исходя из совершенно иных замыслов, поскольку вся моя деятельность направлена на то, чтобы предотвратить возможность конфронтации между моей родиной и страной, в которой я действую. Именно в этом смысле инструктирует нас Центр, и мы придерживаемся этого принципиального указания».
«Разведчик должен быть «растворимым» в толпе, незаметным. Одеваться надо прилично, но не броско. Моя родная жена, глядя на меня, когда я бывал дома в Москве, удивлялась: на тебе вроде бы все заграничное, но не похоже, что «иномарка». Я же знал: если в пивной тридцать человек, из которых можно запомнить пятерых, я должен быть не среди этой пятерки, а среди тех двадцати пяти, которые «незаметны» для посторонней памяти».
Правильный разведчик
Неправильный разведчик
Правильный разведчик
Неправильный разведчик
Роль:
«Авантюрная жилка, говорите? Она, возможно, и нужна разведчику, но главное в другом. Каждый из нас играет самого себя, я бы сказал, с поправками. Что это значит? Разведчику, как и актеру, подбирают «роль», которая соответствовала бы его характеру, темпераменту, вкусу, конкретному состоянию и его человеческому амплуа: этот художник, этот изобретатель, бармен, журналист, врач, консьерж, я, например, бизнесмен. Не так важна сама профессия, сколько то, чтобы к ее носителю меньше придирались».
В сумме, кто становится хорошим разведчиком:
- тот, кто готов быть «невидимкой».
- кристально честный (доверяет центр, центр полностью доверяет ему).
- нет черствости (не перегорел).
- нравственные идеалы. Да-да!
- умеет уходить от соблазнов.
- сообразительный.
- внимательность к мелочам и в связи с ними корректировать правила поведения.
- Три кита: трезвость ума, выдержанность, самоконтроль. Острое «удовольствие» от работы испытывают только мазохисты.
«Желающий прославиться, непомерно честолюбивый человек, не может быть разведчиком: жизнь в подполье сковывает, смазывает таланты, не дает развернуться, выделиться, лишает широкого круга знакомств, оставляет только те, которые необходимы для дела, препятствует общественному признанию».
«…в условиях жестокого подполья вообще нелегко сохранять нравственное здоровье и духовную высоту. Я старался держать себя в руках, не поддаваться страстям и понимал, что умение носить маску, оставаясь при этом самим собой, и делает в конечном итоге разведчика профессионалом — в отличие от любителя, который сорвется на первом же повороте».
«Идеальный разведчик — тот, кто умеет уходить от соблазнов. Вот мне, считайте, повезло с «крышей»: миллионер! А мой коллега, который ничуть не хуже меня, десять лет прожил за границей, работая консьержем: каждый сочельник обходил жильцов, «проздравлял с праздничком» и получал свои чаевые. Чтобы хорошо и красиво поесть, он раз в год, испросив разрешение Центра, уезжал в другой город другой страны, надевал вместо рабочей блузы смокинг, шел в ресторан и обедал со стерлядкой «по-русски» и с креветками, чего не мог себе позволить, не вызвав подозрений, будучи консьержем».
Прячется от соблазна и провала
Прячется от соблазна и провала
Из памятки сотрудникам ЧК:
«Быть всегда корректным, скромным, находчивым; прежде чем говорить, нужно подумать; быть выдержанным, уметь быстро ориентироваться, принимать мудрые решения и меры».
Скромный и находчивый — Чак
Скромный и находчивый — Чак
«Каждый поступок надо совершать без паники и на основе здравого смысла. Нельзя все «выходящее из» принимать на свой счет или как провокацию. Например: разведчик покупает в магазине сорочку, и продавец вдруг спрашивает его адрес и фамилию. Для новичка — паника: на кой черт?! А это всего лишь в действии лозунг: «Реклама — двигатель торговли!»
Для нервного и недалекого разведчика такие мелочи в тягость, для спокойного и умного — норма. Логика вместе со способностью думать дают верный вывод и верное поведение».
Для нервного и недалекого разведчика такие мелочи в тягость, для спокойного и умного — норма. Логика вместе со способностью думать дают верный вывод и верное поведение».
До взрыва остались секунды...
- «Настоящий разведчик носит в себе постоянное, нормальное, все поглощающее и воистину острое желание: домой! На родину! К семье! Без этого желания разведчик рискует впасть в хандру и меланхолию, попасть под чужое влияние. У англичан есть пословица: моя страна, права она или не права».
- Лингвистические способности.
- Разведчик не обладает ни сверхчутьем, ни сверхсилой, он не сверхчеловек, не агент 007. Вся его сила в незаметности и в его помощниках, которые таскают ему в норку информацию. Участок деятельности каждого разведчика столь узок и мал и так негромок, что сам по себе вроде мозаики: почти ничего не решает, а только вкупе с такими же многими, собранными «в картину», что-то и значит. Анализирует информацию «Центр».
- Исполнительность в смысле дисциплинированность: умение ни на миллиметр не отходить от инструкций, правил и предписаний. Все зависит самодисциплины, самовнушений и самобичеваний.
- У каждого разведчика должна быть отдушина, какое-то увлечение, чтобы не думать о провале и не преувеличивать опасность. Но становится первым в «отдушине» тоже нельзя, придерживаться среднего уровня.
- По отношению к нейтральным знакомствам и связям разведчик должен быть нормальным человеком.
- Бессмысленность оружия.
«И вот, наконец, шагаю вечером по Парижу где-то в районе бульвара Капуцинов и — дышу! Вижу — кинотеатр, на афише «Падение Берлина» (производство «Мосфильм»), тоска взяла: острое желание посмотреть, — но разве можно? Иду дальше в отель, и вдруг вижу: господи — Джони! Топает мимо кинотеатра, тоже поглядывает на афишу — мой связник, с которым завтра у меня в шестнадцать часов встреча в Цюрихе! Ну, мы, конечно, остановились: когда из дома? — Ты осунулся. — Небось, уже тает? — Весна! Что ж ты осенью в самые туманы будешь делать в этом Альбионе, так его эдак! — Перебьюсь. О моих ничего не слышал? Вроде нормально. — Это видел? В главной роли Борис Андреев, который, помнишь, с Ваней Курским?.. Короче, сплошной «вечер вопросов и ответов». А закончили так: ну, завтра увидимся! И распрощались до Цюриха. Я подумал было, зачем этот формализм: ехать в Цюрих, брать в левую руку «Плейбой», надевать синий галстук в белый горошек, если можно все сделать сейчас, как говорится, не отходя от кассы (кинотеатра), тем более: он знает меня, я знаю его, он специально едет ко мне из Москвы, я специально еду к нему из Лондона, и уж если случилось, что мы встретились в Париже, почему бы не так: я — ему контейнер с информацией, он — мне контейнер с инструкциями Центра, всего одно рукопожатие? Но нет, мы распрощались и разошлись: он — не знаю куда, я — в гостиницу, чтобы следующим утром выехать на встречу со связным в Цюрих: дисциплина!»
«Есть среди нас, разведчиков несостоявшиеся теннисисты, хирурги, певцы, танцоры, математики, пианисты, даже один боксер, потенциальный чемпион мира, но не все они могут, как литераторы, под псевдонимами реализовывать свои способности. В общем, все это довольно трагично, если учесть, что человек живет не две жизни, а одну, и такую короткую».
У всех разные отдушины...
У всех разные отдушины...
«К сожалению, — сказал мне полковник А., — авторы художественных произведений преувеличивают и искажают подлинную роль шпиона в XX веке, который зачастую является всего лишь собирателем фактов. Они рисуют его так, чтобы не вызывать разочарования читающей публики, потому-то в дискуссиях о шпионах и шпионаже в большом количестве присутствует романтический „дух Мата Хари“. Между тем основная масса разведывательного материала достается путем упорной, кропотливой работы, тонким исследованием и анализом легкодоступной информации. Вопреки распространенному ошибочному мнению подавляющая масса наиболее важной разведывательной информации добывается не посредством тайной шпионской деятельности, а открытым путем. Именно поэтому демократическое государство с его свободой слова и печати является наиболее уязвимым объектом».
Практически не тайная операция
Практически не тайная операция
«После войны я больше ни разу не стрелял, не бил ножом, не бегал ни от кого и ни за кем, не скрежетали тормоза моей машины на крутых виражах, не приходилось мне ходить по карнизу на высоте тринадцатого этажа или прыгать на полном ходу с поезда, а неисправимые кинодеятели упорно «жалают» романтики и погонь! У нас же, пока не арестуют, пока не наденут наручники — какая «романтика»? Весь период моего пребывания за границей, кроме бритвы (безопасной!), другого оружия у меня не было. Ни пистолетов, ни ядов, ни каких-то невероятных приемов дзюдо или каратэ, а самое главное — никакой во всем этом надобности!»
Полковник Кейси считает, что многого можно добиться не улыбкой, а оружием...
Прикрытие
Разведчики близки по специфике к журналистам. Например, может ли журналист без согласования с руководством продлить командировку, изменить ее маршрут или цель? Разведчики — тоже: разрешения нам, возможно, и не обязательно испрашивать, но информировать Центр необходимо. О задержке с отъездом, о прибытии раньше времени, о передаче и получении информации, о любых изменениях в своей жизни.
Наилучшие прикрытие для разведчика — профессия журналиста.
- Журналист ездит в командировки и не вызывает подозрений.
- Трудно учитывать его доходы и их источники.
- Журналист по долгу службы может общаться с разными категориями населения без косых взглядов.
- Почтовый конверт на имя «корреспондента такой-то газеты» — уже достаточное основание, чтобы получить заказную почту, когда нет при себе других документов.
- Уходить в случае неприятностей тоже легко: журналист просто растворяется в воздухе, не оставляя после себя следов: уехал в Абиссинию, в действующую армию во Вьетнам, на велосипедные соревнования «Тур де Франс», на корриду в Испанию, в путешествие по Средиземному морю в обществе знакомого миллионера на его же яхте.
Центр
Центр — это солидный аппарат с множеством различных служб, его структура архисекретна, даже для резидентов, они не знают своих непосредственных начальников и выше.
«Обычно: «Второй», передайте «Четвертому», чтобы «Третий»… или наоборот: «Третий», доложите «Первому»! Только так. Если мой непосредственный начальник, который для меня, положим, «Пятый», женился, умер или понизился в должности, я всего этого знать не обязан и не буду: просто у меня или останется прежний «Пятый», или появится новый».
Отличить нового начальника от старого можно только по почерку и стилю работы.
Вербовка
Резидент (шеф) вербует агента (помощника, могут быть помощники свои, из Центра), делая вид, что не вербует, а покупает нужную информацию и больше они не увидятся. Но потом может шантажировать фактом продажи. Агент может не знать к какой стране относится «шеф».
Агентами, у которых имеет смысл покупать информацию, являются: «служащие в военном ведомстве на невысокой, но ключевой должности, дающей доступ к информации, не выслуживается в старшие офицеры, носит амплуа неудачника (не сумел, положим, окончить академию генштаба, так как болезнь отняла «лучшие годы»), любит выпить (а это дорого стоит!), имеет слабость к женскому полу (что тоже не дешево!), критически относится к своему правительству и лояльно к правительству резидента».
Но вообще для вербовки предпочитают идейных людей, так как идейная основа «прочнее меркантильной, гарантирует от провала и украшает достижение цели не низменными, а вполне достойными методами».
«Вербовать агента — дело чрезвычайно сложное: надо тщательно обезопаситься. Часто человек, имеющий доступ к закрытой информации, может работать одновременно на несколько разведок, и именно такой «кадр» — лакомый кусочек для разведчика. Но надо перевербовывать, а это лезвие бритвы: в любой момент может «заложить». Я лично предпочитал вербовать на идеологической основе, и таких людей предостаточно, но надо их искать, найдя — изучать (мы говорим: разрабатывать), а уж потом и вербовать. К сожалению, основа может быть и другая: меркантильная, любовная (если речь о женщине), националистическая, а от основы, кроме качества работы агента, зависит и его устойчивость, надежность. Бывает, что с болью в сердце приходится отказываться от очень хороших агентов, имеющих допуск к очень важной информации, — почему? Если, например, агент оказывается или становится алкоголиком или если он по природе болтлив, тогда надо делать немедленно «золотое рукопожатие», то есть прощаться. Вообще-то таких агентов другие разведки «убирают»: они либо откровенно продают, либо, бывает, идут на шантаж в надежде заработать еще больше».
Работа
Помощник, встречаясь с шефом и передавая ему информацию, должен думать, что имеет дело с таким же рядовым агентом, как и он сам.
«Контроль за агентами резидент осуществляет, во-первых, постоянно, во-вторых, неукоснительно. Методы контроля: личное общение шефа с помощником и изучение информации, которую он дает. (Помощник должен быть не единственным, кто поставляет определенного рода сведения, его надо проверять с помощью «дублера», но суммировать и сопоставлять две-три информации по одному и тому же поводу лучше не резиденту, а сотрудникам Центра.)
Если помощник по каким-то причинам вдруг прекращает работу, такого рода отходы тоже предусматриваются резидентом: требуется «последняя встреча», во время которой бывшему агенту, во избежание худшего, рельефно обрисовывается его перспектива на тот случай, если он выдаст или ненароком проговорится об имевшей место связи. И как бы душа резидента ни восставала против угроз и тем более их реализации, что поделаешь? Не проваливать же сеть, с таким трудом созданную и так дорого стоящую!
Контроль, полный контроль!
Если агент болен или даже при смерти, он все равно приползет на плановую встречу с резидентом, так как знает: в противном случае шеф объявит общую тревогу, смысл которой в консервации всей деятельности резидентуры и в уходе в глубокое подполье, что связано с весьма сложными мерами и бывает только в ситуациях чрезвычайных. Резидент иногда может позвонить помощнику напрямую из уличного автомата, когда это необходимо, но агенты телефона шефа не знают, поэтому и не могут предупредить о неявке: надо — ползи! Если агент ведет себя странно (например, после встречи с шефом какое-то время вдруг идет за ним), его немедленно начинают перепроверять, и пока Центр занят этим, деятельность резидентуры замирает. Одним из способов перепроверки (далеко не единственным) может быть такой: агента срочно просят достать секретный документ, заполучить который он наверняка может, но который уже есть в Центре, о чем агент, естественно, не знает, и сверка двух документов «откроет глаза» на агента — чист он или уже перевербован? Впрочем, контрразведка тоже не лыком шита и кое в чем разбирается и, чтобы не провалить своего (бывшего «моего») агента, может дать ему для передачи шефу не «липу», а истинный документ в надежде продлить игру в кошки-мышки. Стало быть, одним каким-нибудь способом перепроверка не делается; для того, чтобы исключить сомнения, которые в нашем деле — яд, Центр идет на «перекрестный вариант», о технологии которого говорить нет смысла, скажем потому, что вам может быть скучно, начнете зевать.
Каждый раз, уходя после плановой встречи, резидент проверяется: следят за ним или нет, не мелькнет ли где-нибудь короткая вспышка блица (нынче, правда, уже без вспышек прекрасно фотографируют даже в темноте); опытный разведчик затылком чувствует слежку, у него чутье, как у собаки, но не идущей по следу, а, наоборот, за которой гонятся. «Ликвидация» агента — пошлый стереотип, навеянный обывателю детективами. Лишать человека жизни, даже если есть уверенность, что его перевербовали, не только нельзя, особенно в мирное время, да и не нужно. Какой смысл? Месть? Всего-то? Уверяю вас, низкое это дело и к реальности отношения не имеющее. «Своего» агента (я имею в виду перевербованного) наказывать, конечно, можно, но и без ликвидации вариантов достаточно, но иностранца, который работал, а потом, предположим, «одумался», — зачем? Лучше уйти, тихо свернув деятельность резидентуры, или сделать вид, что перевербовка не распознана, и работать дальше, ведя на этом новую «игру». Правда, если контрразведка тоже начнет «игру» на нашей «игре», разобраться, кто в такой ситуации волки, а кто зайцы, не так легко, как кому-нибудь может сгоряча показаться!»
Если помощник по каким-то причинам вдруг прекращает работу, такого рода отходы тоже предусматриваются резидентом: требуется «последняя встреча», во время которой бывшему агенту, во избежание худшего, рельефно обрисовывается его перспектива на тот случай, если он выдаст или ненароком проговорится об имевшей место связи. И как бы душа резидента ни восставала против угроз и тем более их реализации, что поделаешь? Не проваливать же сеть, с таким трудом созданную и так дорого стоящую!
Контроль, полный контроль!
Каждый раз, уходя после плановой встречи, резидент проверяется: следят за ним или нет, не мелькнет ли где-нибудь короткая вспышка блица (нынче, правда, уже без вспышек прекрасно фотографируют даже в темноте); опытный разведчик затылком чувствует слежку, у него чутье, как у собаки, но не идущей по следу, а, наоборот, за которой гонятся. «Ликвидация» агента — пошлый стереотип, навеянный обывателю детективами. Лишать человека жизни, даже если есть уверенность, что его перевербовали, не только нельзя, особенно в мирное время, да и не нужно. Какой смысл? Месть? Всего-то? Уверяю вас, низкое это дело и к реальности отношения не имеющее. «Своего» агента (я имею в виду перевербованного) наказывать, конечно, можно, но и без ликвидации вариантов достаточно, но иностранца, который работал, а потом, предположим, «одумался», — зачем? Лучше уйти, тихо свернув деятельность резидентуры, или сделать вид, что перевербовка не распознана, и работать дальше, ведя на этом новую «игру». Правда, если контрразведка тоже начнет «игру» на нашей «игре», разобраться, кто в такой ситуации волки, а кто зайцы, не так легко, как кому-нибудь может сгоряча показаться!»
Связь агента с шефом
Если моему агенту зачем-либо необходима экстренная встреча, он должен дать объявление в газете, заранее нами обусловленной, например, в «Дейли мейл». Это делается в Англии просто. Поднимаешь телефонную трубку и говоришь: будьте любезны, дайте в завтрашнем номере вашей газеты такое объявление: «Утерян щенок колли по кличке „Бальзам“ с белым пятном на груди, нашедшего прошу звонить…» или «Куплю старинную коллекцию курительных трубок, предложения принимаются с такого-то по такое-то число по телефону…» Потом называешь редакционному работнику свой домашний адрес, а лучше сразу номер счета в банке, и редакция, напечатав объявление, высылает (правильнее сказать: выставляет) документ для оплаты. И все дела. А я, будучи резидентом, обязан регулярно просматривать «Дейли мейл», особенно отдел объявлений; собственно, с процедуры просмотра газеты начинается утро каждого англичанина, резидента тем более. У меня нет «выходных» за границей, кроме официально положенных двух недель отпуска ежегодно. Перед отпуском я тоже через газету оповещаю своих помощников, что меня не будет, а то вдруг им экстренно понадобится встреча, а я в это время в Москве, и если они не предупреждены о моем отъезде, начнется волнение: почему не выхожу на связь?! Слабые духом, чего доброго, еще побегут «сдаваться», опережая арест. Поэтому я даю объявление: «Сниму на две недели, начиная с такого-то числа, прогулочную яхту типа „Альбатрос“…» Когда по делам выезжаю на несколько дней из Лондона в Париж или, положим, в Брюссель, со мной «выезжает» и газета, в которой мы печатаем объявления. Это тоже нетрудно устроить: по тому же телефонному звонку в редакцию переводишь доставку газеты по любому адресу в любой город мира».
Операция
Встреча с агентами или помощниками, обмен информацией/деньгами и пр.
Перед операцией резидент думает только о ней: никаких ностальгий, рефлексий и пр. Посторонних мыслей в голове не остается. Продумываются все мелочи. На место встречи резидент приезжает заранее, убеждаясь, что нет слежки.
Волнуешься не ты один, все участники операции нервничают, даже в Центре, в далекой Москве. Как парашютист, который, пятьсот раз прыгая с парашютом, то есть пятьсот раз боясь волков, в пятьсот первый тоже боится, но все же прыгает, так и разведчик. Дурак тот, кто не трепещет и «глаз на деву не косит», — знаете эту песенку? Мне неведом разведчик, который думал бы перед встречей с агентом: «Ерунда! Встречусь — возьму — передам…» Внешне все очень просто: садишься в обыкновенную электричку и едешь, газету по дороге читаешь. После операции невероятное облегчение! Но так как работа продолжается, уже думаешь о следующем деле. Этим и живешь. И еще заботами по прикрытию, то есть, проще сказать, о «крыше». Для разрядки я мог иногда пойти в театр, и то не без «задней мысли»…
Проникновение без переодеваний...
Проникновение без переодеваний...
В отличие от фильмов разведчик не переодевается, не гримируется и пр. Ему не нужно никуда тайно проникать.
Разведка — это не приключения, не какое-то трюкачество, не увеселительные поездки за границу, а прежде всего кропотливый и тяжелый труд, требующий больших усилий, напряжения, упорства, воли и выдержки, серьезных знаний и большого мастерства.
Работа разведчика — скучная: анализ данных, взятых из газет и других официальных источников информации. Если и достаются сверхсекретные документы, то с непременным условием, чтобы это приобретение не ставило под угрозу сеть агентуры и каждого агента в отдельности.
И у разведчика зачастую нет никакого оружия.
«Смысл добытых разведчиком сведений состоит в том, чтобы они попали в Центр. Тогда эти сведения становятся «разведывательными», в противном случае — пустыми. Наиболее важные данные можно передавать Центру по рации, причем иногда даже так: «Достал, ждите!» (Помните знаменитую телеграмму из анекдота: «Волнуйтесь, подробности письмом»?), а потом все же переправить по назначению».
- Рацию долго не эксплуатируют, 2-3 минуты.
- Передача из Центра: Центр предварительно дает позывные на волне, согласованной заранее. Прием ведется на слух.
- Используются код и шифр. Шифр — это цифры и буквы, а код — «новый язык»: например, «болит голова» — значит, неприятность, «идет скорый поезд» — чрезвычайная готовность, «хорошая погода» — будет курьер; короче, как уговоримся заранее. Если противнику каким-то образом попадает в руки кодовая книжка, это — конец. Сегодня чистым кодом пользуются редко, заменяют его шифром с элементами кода (смесью).
- Читать — дело секунд, то зашифровывать адская работа. Телеграмму с пометкой «Цито!» в Центр — содержание будет доложено руководству немедленно.
- Курьеры — живая связь Центра с разведчиком. Курьеры — посторонние люди, которые по долгу профессии могут постоянно бывать за границей: стюардессы, моряки торгового флота, музыканты, спортсмены. Резидент никого не знает, каждый раз курьер разный. Встречи по специальному указанию Центра и по свежему паролю (вопрос-ответ). Курьер приходит на встречу в обыкновенной гражданской одежде.
«Главный принцип: важная информация должна быть передана из рук в руки. Ловкости фокусника для этого не требуется, литераторы и кинематографисты тут явно перебарщивают, заставляя и курьера, и разведчика многократно озираться по сторонам, а в момент передачи свертков и пакетов смотреть один влево, другой вправо и делать вид, что они вообще друг друга не знают и встретились случайно, как споткнулись. Но именно такая, извините, «методика» как раз и способна привлечь постороннее внимание».
«Впрочем, если разведчик попадает «под колпак» (мы еще говорим: «садится на мушку»), ему уже мало что способно помочь, так как против него, кроме Скотленд-Ярда, начинают работать даже невинные дети. Играя, они запоминают, к примеру, номера автомашин: кто больше? Потом их спрашивают: вы не видели в Бирмингеме машину с лондонским номером? Видели! И диктуют ваш номер, как бы вы ни осторожничали, проезжая мимо. К слову сказать, дети по природе своей лучшие контрразведчики!»
Под колпаком...
Под колпаком...
-
-
07.07.2013 в 00:05-
-
07.07.2013 в 00:11с дружбой и любовью у разведчика по-всякому.
бывало и такое, что влюблялись. жениться, кстати, разрешали, если разведчик изначально был холост (дома нет жены) и если дама сердца прошла проверку (т.е она становится тоже агентом).
а так: первым делом самолеты, ну а девушки потом.
а еще - никто никого не забывают. и провалившихся всегда обменивают. и наши, и их спецслужбы. потом провалившиеся спокойно живут, преподают или за выслугу лет отправляются на пенсию. никто их не трогает. всех тех ужасов, что показывают по тв - нет.
читала у Ю. Семенова, как Штирлиц работал в Агрентине с прессой - по совершенно обыденным статьям в газетах , отслеживаемых в течении, допустим, месяща можно было выловить очень ценную инфу о направлениях во внешней политике государства)
ну, допускаю, что вполне можно отследить, если как в поговорке про льва и собаку, смотреть не на палку, а на того, кто ее бросает.